Консул Содружества - Страница 55

– Ну ты крутой пельмень, честное слово! – крикнул я, для острастки еще раз насаживая грудь веганца на свое колено.

– А ты думал. – Он махнул мне рукой и смешался с толпой быстрее, чем я успел сказать еще что-нибудь.

Толпа в парке между тем успела сориентироваться. Над детской площадкой поднялся несусветный визг. Мамаши хватали в охапку своих детей. Папаши поддерживали падающих в обмороки мамаш. Киберняни накрывали вверенных им чад защитными куполами и звонили по всем доступным номерам: в экстренную медпомощь, в полицию, в управление ЧС и дальше по восходящей вплоть до Господа Бога.

Не обращая на весь этот переполох никакого внимания, я добивал незадачливого веганца. Еще один апперкот… И еще…

Он упал на землю бесчувственным кулем с удобрениями и больше уже не рыпался. Я, взвинченный животным страхом, в последний раз добавил ему по ребрам.

Не знаю, чем бы это все кончилось для веганца, если бы на другом конце площадки не произошло нечто, направившее мои мысли в другую сторону. Вместе с паникующей толпой я услышал звуки четырех выстрелов и, оставив в покое не представляющего более опасности веганца, обернулся.

Ну да! Так я и думал!

То есть ничего такого, лупцуя веганца, я, конечно, не думал. Но мог бы предположить.

Быстро-быстро перебирая своими длинными ножищами, центаврианец Йом Хоми направлялся в сторону шикарного оранжевого мобиля. А на белых плитах детской площадки, в сени Волшебного Дерева лежала, истекая кровью, Лейла. Ее правая нога судорожно скрёбла землю, а руки были раскинуты в стороны буквой "Т".

Восстановить мотивы Йома Хоми были несложно. Увидев нашу драку, он решил, что ситуация выходит из-под контроля, и решил сматываться, попутно заметая следы. Вот, значит, замел.

Четыре пули были всажены в привычное к мужским ласкам тело Лейлы по всей науке. Одна – в живот, в солнечное сплетение. Одна – в сердце. Одна – в шею. И еще одна – в голову. Чтобы даже самый искусный реаниматор из оперативной разведки не смог вернуть мозг излишне информированной девушки Лейлы к призрачной жизни мыслящего тростника. Мыслящего и помнящего.

Так вот, значит, чем центаврианские шпионы расплачиваются со своими наивными помощницами…

И тут я осознал, что, если позволю этому гаду центаврианцу уйти, меня перестанет уважать даже моя собственная фотокарточка.

Я поднял с земли оброненный веганцем пистолет и помчался к черному мобилю. К тому самому, к которому пытался отвести меня мой незадачливый конвоир.

Превышая все городские ограничения скорости, мы мчались по бульвару Рождества, украшенному статуями Санта-Клаусов различной степени бородатости и упитанности. Я – на уведенном черном мобиле веганца, центаврианец – на своем оранжевом.

Мы двигались в сторону космопорта – в этом у меня сомнений не было. Хотя центаврианец и закладывал немыслимые виражи, то и дело заскакивая на периферийные улочки и развязки, обставить меня ему не удавалось.

Между прочим, во время этой сумасшедшей погони выяснилось, что я неплохо ориентируюсь в Анаграве. По крайней мере, центаврианец знал столицу ненамного лучше. Дважды он едва не заехал в тупик, один раз ему пришлось разнести в щепу заграждение ремонтников и выехать на изрытую колдобинами полосу, с которой мы оба едва съехали…

Вообще, было видно, что во время вождения загадочный Йом Хоми думает. В то время как любому водителю Анагравы ясно, что думать за манипулятором мобиля совершенно незачем.

Жалеть приходилось только об одном: гнаться за Йо-мом Хоми пришлось на обычном, ну, может, чуть более скоростном и комфортабельном, чем обычно, мобиле. А не на гравикаре.

Я льстил себе мыслью о том, что на гравикаре догнал бы Хоми в два счета. И на счет «три» уже приставил бы к уху мерзавца свою пушку…

Что именно я буду делать, когда наконец-то настигну центаврианца, я так и не решил – времени на размышления у меня не было.

Бить рожу?

Стрелять на поражение?

Держать под прицелом до приезда соответствующих лиц?

Все это вместе или все это по порядку?

Однако я был совершенно уверен: настигнуть Йома Хоми необходимо. Потому что, если бы полиция могла или хотела сделать что-нибудь, она бы уже, черт возьми, сделала!

А так… Где хоть один патруль дорожной службы? Где? Ведь по городу с бешеной скоростью носятся два представляющих опасность для окружающих мобиля?

Где была охрана парка, когда веганец брал на мушку праздно гуляющего рядового Сержа ван Гримма, находящегося в увольнении? Когда другой козел расстреливал в упор институтку Лейлу Кахтан на глазах у детей и простых обывателей?

Где, в конце концов, хоть какая-нибудь контрразведка, для вящей стратегической маскировки именуемая «разведкой»? Ведь кто-то же должен в принципе ловить шпионов?

Ответов на эти вопросы я не знал. Я просто давил на газ и пожирал взглядом упитаный круп оранжевого мобиля со странными, очень странными номерами…

Мы были уже у самого космопорта на улице Космического Спокойствия.

Мы промчались мимо «Тихой пристани» с гигантским футбольным полем, которое просвечивало сквозь частокол желто-бурых кипарисов. Где-то там на синтетически-зеленом поле давал дрозда в составе временной сборной команды правительственной армии форвард

Спайк Дулли.

Я некстати задумался о том, что, если бы во время полета на Марс наши со Спайком капсулы не располагались рядом, я никогда не познакомился бы с этим праведным работоголиком-танкистом. А значит, никогда не достал бы интроочки и никогда не уличил бы Лейлу.

А значит, не мчался бы сейчас по улице Космического Спокойствия, высунув язык от напряжения и тревоги. Выходит, если бы не прихоть компьютера, выдавшего нам со Спайком билеты на соседние места, Лейла была бы жива.